Нас убеждают, что люди на территориях, временно оккупированных россиянами, радуются, что «Россия к ним пришла» и наконец-то можно «русскому человеку» нормально жить. Ведь «при Украине» было невозможно.
Так ли это?
Курортный посёлок в одной из южных областей Украины. Через две недели после начала полномасштабной войны его оккупировали российские войска. Теперь опустевшие пляжи зарастают травой. Люди здесь жили за счёт сезонного туризма. В этом году они остались без возможности работать и, следовательно, без средств. Да, занимаясь сельским хозяйством, можно выжить. Но жизненно важные медикаменты купить не на что.
Местные жители надеются, что украинские власти о них не забудут и освободят от оккупантов. При этом открыто выступать с протестами не могут. Ведь с тех пор, как Российская Федерация «защитила» русский язык на их территории, говорить здесь стало опасно.
«Здесь все хотят в Украину, не верьте, что пишут, я всё вижу», — рассказывает нам наш друг. Он просит не называть его имени и даже названия его поселка, потому что в любой момент его остановят и потребуют телефон для проверки.
Он — реальный человек, как и все герои наших публикаций. После победы Украины мы сможем уже не скрывать имена своих героев. Сейчас приходится в первую очередь думать об их безопасности.
— Как для вас началась война?
— Война началась с громких взрывов в округе. Вертолёты обстреляли погранзаставу. Боевых действий мы не видели, но читали новости и наблюдали за тем, как происходит постепенная оккупация нашей области.
Мы находимся вдали от всех трасс и основных магистралей. Когда захватили Херсон, у нас ещё не было военных, мы, как регион, были неинтересны. Россияне захватывали стратегические объекты. К нам зашли только через две недели. У нас в это время действовали украинские законы.
— Что вы переживали тогда?
— Было жутко, не знали, что будет, когда сюда зайдут. В это время местная власть организовала заготовку продуктов. Фермеры делились зерном, маслом. На всю заработала местная старая мельница царских времён. Она производила муку для стратегических запасов. Две недели шла заготовка припасов для общины.
— Много людей выехало в начале войны?
— Большая часть осталась. И ещё немного приехало переселенцев из областей, где идут бои.
— Как вели себя российские военные, когда пришли?
— Зашли русские тихо, остановились на въезде в посёлок, к ним выехал мэр. Сказали: «Или мы заходим тихо, или разнесём посёлок». Договорились, что тихо.
Украинских военных у нас не было, они за день до начала войны нас покинули, заминировав при этом участок моря. Потом на этих минах подорвались три пьяных местных жителя. Начали вытаскивать штыри и расшатывать мины. Наверное, хотели сдать на металл.
— Как местные жители относятся к оккупационным властям?
— Большинство было против оккупации, и сейчас тоже. Но начались зачистки патриотов. Российские военные ходили по улицам, бесцеремонно врывались в дома по списку, который у них был. Местные полицейские сразу всех сдали: кто в государственных структурах работал, кто чем занимался.
В целом люди настроены негативно по отношению к оккупантам. Ведь наш регион жил за счёт курортного сезона. Все потеряли работу, кроме сельского хозяйства, да и там дела обстоят неважно. Полгода в оккупации, а кушать хочется.
Гуманитарку от Украины не пропускают, мы находимся вдали от городов, в тупике. Если в Херсоне россияне ещё выдают помощь, то у нас с этим проблема, не говоря уже о лекарствах. Люди менялись лекарствами — у кого что было. Так и выживали.
Со временем хозяева маленьких магазинчиков начали ездить в Крым и привозить продукты, некоторые лекарства, но цены были завышены в три-четыре раза. Овощи дешёвые, так как нет возможности вывозить на продажу. На всё остальное цены космос.
Начались проблемы с запчастями на европейские авто, нет возможности купить телефон. И так далее по списку. Мы отрезаны от почты, не можем получить посылки, выписать товар по интернету. Сам интернет порой надолго пропадает. Трафик идёт через русские серверы, но судя по украинской рекламе в Google, они воруют интернет у Украины.
Из России тоже ничего не можем заказать. Нет банков — ни украинских, ни российских. Запрещают уже терминалы в магазинах. У нас ходит гривна, если кому выплачивают рубли, то сразу идут к менялам менять на гривну. Россияне пытаются запугивать менял, продавцов, но все всех знают и продают тишком через терминал. Люди обналичивают средства под 10% и пользуются гривнами. Рубль уезжает обратно в Крым на закупку продуктов.
Запретили ходить на залив и остров, доступен только маленький участок пляжа. Практически все местные, за небольшим исключением, хотят вернуть всё как было. Хотят в Украину.
— Люди пытаются протестовать, высказывать свою позицию?
— Это очень опасно. Вчера моего соседа русские военные сильно избили. Где-то высказал свои взгляды на «русский мир», и кто-то донёс. Поэтому больше молчим, целее будем.
Новые власти поощряют доносы. Местный коллаборант в своей группе предлагает крупное вознаграждение за подтверждённую информацию о людях, которые оказывают сопротивление оккупации. И за координаторов огня предлагают меньше, чем за администраторов проукраинских групп в соцсетях. Так у многих появляется соблазн доносить.
— Что-то подобное я слышала от эстонцев, чьи родители и деды помнили, как советские солдаты освободили их от немецких нацистов. Освободили, но потом начали устанавливать советские порядки. Тогда жителям рыбацких посёлков ограничивали или запрещали выход в море. Но ведь они жили за счёт рыбной ловли! И так же поощряли среди обедневшего, а порой и голодающего населения доносы и сотрудничество с советской властью. Но то были «плохие» русские, большевики, безбожники. А сейчас русские уже другие, «православные», но, увы, поступают так же.
Как сейчас обстановка? Вы в безопасности?
— Были прилёты «Хаймарсов» в наш регион, об этом писали. Я живу недалеко от того места, куда прилетело. Слава Богу, окна были открыты, поэтому стёкла не вылетели.
— Что вам даёт силы держаться?
— Помогает держаться вера в Бога и молитвы. Проснулись — живы, здоровы, и слава Богу. Мука есть, овощи есть, проживём, продержимся. Почему не уезжаю? У нас нет боевых действий, слава Богу, есть дом, сад, огород, коза, курочки, кролики, пять котов. Мы в ответе за тех, кого приручили. Наверное, крайний случай — это приближение фронта.
Психологически чувствуем себя плохо, это есть. Но наши дедушки и бабушки тоже были в оккупации, потом их освободили.
***
На прощанье наш друг обратился к нам с просьбой.
— Может быть, у вас есть знакомые волонтёры, которые занимаются поддержкой людей на оккупированных территориях? К нам сюда ни разу не доходила никакая гуманитарка, а я читаю, что большая помощь идёт из Европы. Много людей у нас реально еле выживают, нет денег на лекарства. Мы можем делать фотоотчёты. Украинские выплаты сюда не доходят. Но здесь всё-таки Украина.
От редакции. Мы не знаем, есть ли возможность доставить этим людям помощь, учитывая все риски для волонтёров, но если существуют организации, которые этим занимаются, свяжитесь с нами, мы скоординируем.
