С этого вопроса начался наш с отцом Феодотом диалог: зачем вас отправили служить в малюсенькое село, если у вас такая тяжёлая жизненная ситуация. Он стал рассказывать историю своего храма, и я поняла, что про это надо делать отдельный текст.
Я увидела их фото под объявлением в одной из православных групп. Зацепилась за слова «я 23 года один воспитываю сына Романа». Думала, вдовец. Но нет, супруга жива и здорова, однако не смогла понести трудностей тяжёлой формы ДЦП, с которой родился ребёнок, и 20 лет назад оставила семью.
Мы договаривались про разговор, чтобы успеть между прогулками и кормлением Ромы. Отец Феодот упомянул, что его сына «все боятся», поэтому никто другой не может за ним присмотреть.
Почему Рому боятся другие, почему его не боится его отец и как возможно одному человеку выносить столько сложностей — читайте сегодня удивительную историю борьбы и человечности.
Цей текст також є українською мовою.
Для нас было за счастье снег возле храма убирать
В храм я сам пришёл, никто меня не заставлял. Было мне, наверное, лет восемь-девять. Просто мимо ходил, мне нравилось. Не помню, что подтолкнуло зайти внутрь, но меня вдохновила архитектура, пение. Тогда ещё Спасский собор, если не ошибаюсь, музеем был. И я стал потихонечку, не скажу, что сразу, в церковь ходить. Меня привлекало там всё.
Я не один, мы вдвоём с товарищем начинали. Говорили, что вырастем и обязательно пойдём в священники. Так жизнь сложилась, что я пошёл, а он нет.
В пятом классе я уже пономарил. В Казанском храме в Чернигове. Для нас там было за счастье даже снег убирать — так к храму стремились. Школа находилась рядышком, и на большой перемене бежишь между вторым и третьим уроком, когда есть пятнадцать или двадцать минут, и помогаешь бабульке снег чистить.
Постоянно было ощущение такое — когда уже выходные, когда уже служба будет. В пятницу вечером у нас служили, в субботу утром, и мы от недели к неделе ждали, поскорей бы в храм.
Всё мне нравилось. И запах ладана, и духовенство, и служба. Хор нанимали из филармонии, и артисты пели красиво очень. Может, не всё я понимал, но на меня, ребёнка, это сильно влияло. Потом уже, со временем, начал слова разбирать, задумываться о том, что поётся, Кому поётся.
В свой день рождения отец пошёл из Ягодного в сторону Чернигова и пропал
Родители мои к Церкви не имели отношения, хотя прадед священником был. Ну а дед и отец уже как бы атеисты. Мать, наверное, раз в год на Пасху сходит в церковь и всё.
Теперь уже отца нет. Когда началась полномасштабная война, 5 или даже 3 марта русские подошли к Ягодному. 13 марта у отца день рождения, он пошёл из Ягодного в сторону Чернигова и пропал. До сих пор его не могут найти. Числится без вести пропавшим.
Мать моя тоже, можно сказать, инвалид. И сестра. Раньше мать с отцом помогали мне с Романом иногда, а сейчас мать после инфарктов, инсультов не может его ни поднять, ни покормить. Поэтому мы с ребёнком остались вдвоём.
Когда он был поменьше, могли другие люди помочь, соседка, например. А сейчас ни посадить в коляску, ни покормить никто не может. Слишком большой тонус мышц у него. Бывает, скручивается так, что головой до копчика достаёт. В его истории болезни так и написано: «Дитина потребує постійного догляду та нагляду».
Меня он слушается, а с другими балуется. Смотрит, что никто одеть его не может, и ещё хуже начинает руками махать. Поэтому и боятся его — не дай Бог что-то сломать. Курточку другой человек будет ему полчаса надевать, потому что Рома и крутится, и вертится. А я за минуту его одел, да и всё.
Супруга не выдержала. С таким ребёнком сильно сложно
Я с самого начала думал монашество принимать. Ходил на службы в монастырь в Чернигове, где подвизались матушки ещё те, которые при преподобном Лаврентии были — покойная игумения Амвросия, схимонахиня Феодосия и многие другие. После литургии оставался на панихиду, пел с сестрами. Батюшка заметил меня и пригласил пономарить.
Матушки старые говорили, чтобы я не женился. Но не послушал их тогда. Поэтому, может, Господь другой крест дал, не менее трудный, чем монашеский. А монашество впереди будет.
Супруга не выдержала, оставила нас. 20 лет назад. С таким ребёнком сильно сложно, а она с ним постоянно в больницах лежала. Когда остаёшься один в больнице, это очень тяжело. Как в тюремной камере — сидишь, никуда не выйти, не пройтись.
Сейчас он спокойный, а раньше постоянно плакал. Наверное, что-то его беспокоило, голова, может быть, болела. Его сутками приходилось на руках носить. Затем приступы появились. Вот человек и не выдержал. Нервы сдали.
Я не виню никого. Не у всех хватает сил. Для меня главное — что мой сын со мной. Что у него есть я.
Врачи боятся, когда видят моего сына
Чтобы не слукавить, скажу, что всякие мысли в голову лезут. Но жизнь идёт и надо жить.
И потом, это мой ребёнок. Как Адам сказал о Еве: «Это кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт. 2, 23). Поэтому как ни бывает трудно, надо дальше идти.
Мне трудно, а ему ещё труднее! Он же не скажет, что у него болит или что он хочет. Смотря на него, я задумываюсь, что мне ещё у него надо терпению и смирению поучиться и перенесению скорбей. Потому что я-то могу что-то выразить, а он — нет.
У него одна нога короче другой на 5 сантиметров, потому что тело деформируется. Руки покрученные. Даже врачи некоторые боятся его. Я привык, я знаю, как его за руки, за ножки аккуратно взять, а другие переживают, чтобы не поломать ему ничего.
Весной он заболел сильно. Для него это самое неприятное, потому что температуру он плохо переносит. Привёз я его в больницу, врачи смотрят: «Давайте скорую вызывать, потому что он задыхается». А для него это, к сожалению, в порядке вещей.
Села как такового уже не осталось. Но для меня здесь все условия
Уже 23 года я священник. Вначале служил в Новгород-Северском. Туда меня архиерей отправил, потому что это всё-таки город, там больница есть. Чтоб с ребёнком можно было обратиться.
Но мы с женой оба из Чернигова, с одного двора. И для нас ездить в Новгород-Северский далековато было. Тогда не ходили маршрутки одна за другой, автобус пять часов шёл, и ехать на нём с ребёнком стало сущим мучением.
Когда я остался с Ромкой один, то сказал архиерею, что служить в городе просто не могу. Ладно службы, но ведь и похороны часто, а мне сына не с кем оставить. Попросил владыку перевести меня на другое место. Господь так дал, что нашлось село недалеко от Чернигова. Тогда ещё и родители приезжать могли, слава Тебе, Господи.
Людей здесь практически нет. Человек сорок. Из них половина к церкви отношения не имеют. По праздникам у нас две-три дивчины спивают. Если простая служба, одна поёт и пономарь мне помогает. Ну и я.
Села как такового не осталось. Но для меня здесь все условия, чтобы служить и молиться. Больше свободного времени на ребёнка.
Сколько тут есть людей, все наши
В этом селе долго не было храма. Кто-то говорит, село молодое, 1900 года. Но хроники упоминают, что ещё в русско-турецкую войну оно существовало.
В 1900-х люди захотели построить храм. Денег не было. То ли вещий сон кто-то увидел, то ли наяву Матерь Божия явилась и сказала на островке земли в центре болота посеять пшеницу: «Урожай продадите, и будут вам деньги на храм». Так и сделали. Получили богатый урожай, продали зерно и заработали столько, что смогли даже нанять из Киева архитектора и художников, которые расписали храм.
В 1914 году церковь достроили. Когда её освящали (или когда крест ставили, не помню точно), в солнечный день на небе над куполом появилась звезда. Всё село это видело. Жители верили, что Матерь Божия никогда не оставит это место.
В 1939 году большевики храм разобрали. Через два года люди на том месте устроили молитвенный дом, служили там. В 60-х годах при Хрущёве хотели закрыть и его, но жители стали в три-четыре ряда и не позволили этого сделать. Церковь осталась, одна на всю округу.
Меня сюда назначили в 2008 году. Практически прихода уже не существовало. Раз в месяц батюшка приезжал, литургию совершал, требы служил.
Так Господь сподобил, что прослужил я здесь два года и встретил людей, которые помогли храм восстановить. Воистину Матерь Божия заботится об этом месте. Главное — чтобы мы тут были, службу не оставляли, тогда и Матерь Божия нас не оставит.
Сколько здесь ни есть людей, это всё наши люди. Мы за них молимся, и они молятся в храме. Поэтому уже как Господь дал, так оно и будет.
Ребенок хочет видеть не сиделку, а меня
Живём на пенсию по уходу за ребёнком. Всё делаем сами — и дрова надо рубить, и вокруг церкви траву косить. Есть чем заняться. А так Господь даёт всё, что нужно, благодарим Бога за всё, что есть у нас.
За эти годы Ромка так ко мне привык и настолько меня чувствует, что только я подъезжаю с улицы, он уже просыпается. Хочет, чтобы я всегда с ним рядом был, чтобы на улице с ним гулял, носил его или держал на руках. Мой ребёнок хочет видеть рядом с собой не сиделку, а меня.
У нас нет такого, чтобы я чем-то в одной комнате занимался, а он в другой. Если читаем вечерние молитвы, я его сажаю себе на колени, и мы вместе молимся. И ему хорошо, что он перед сном со мной посидит, и мне.
Выход есть всегда и во всём. Можно, конечно, выдумывать отговорки, что не могу молиться, потому что надо только стоя молитвы читать. Бог слышит, Бог видит человека. Просто не надо себе придумывать лень какую-нибудь — «я не могу»… Всё мы можем, просто лень иногда затмевает всё.
За ночь раз десять надо просыпаться и переворачивать его
Наш день начинается по-разному, в зависимости от того, как Рома себя чувствует. Бывает, спит до восьми часов. А бывает, рано просыпается — в шесть утра или в полшестого.
Поэтому мы и живём в селе: ребёнку с таким заболеванием необходимо спокойствие. А здесь тишина. Нам никто не мешает, и, что немаловажно, мы не мешаем никому.
Утром встаём — сразу же умылись и начинаем молитвенное правило. Помолились, попили чай и пошли на улицу кататься. Часик гуляем. Возвращаемся, Рома отдыхает, и я с ним рядом читаю «Закон Божий», «Апостол» или другую свою литературу.
Ну а дальше начинается. Надо что-то приготовить, в полдвенадцатого-двенадцать его кормлю. После этого занимаюсь своими делами — то дрова привезут и надо их рубить, то траву возле церкви косить, потому что территория большая. Всегда есть работа. Ещё я рамочки делаю для икон. Это моё увлечение с детства, очень мне нравится. Все киоты в нашем храме я сделал своими руками.
Рома в это время лежит мультики смотрит или аудиокниги слушает. Потом его надо посадить в коляску. Пока он в коляске, за ним обязательно нужен присмотр. Поэтому во дворе что-нибудь делаю и хожу постоянно в окно заглядываю.
Одному времени не хватает иногда: и то надо, и то, и это. Вечером перед сном на руки его посажу, помолились и спать. Но спать он не всегда может. У таких деток ночью что-то может болеть.
За ночь раз десять надо просыпаться и переворачивать его, потому что сам он повернуться не может. И укрывать надо. Раскрывается-то он сам, когда во сне руками машет. Поэтому я привык чутко спать. Слышишь, когда он ворочается во сне.
Утром встали, помолились. И так проходят наши дни.
Хотелось бы поменять окна
Если бы нашлись желающие помочь, я бы хотел в нашем доме окна поменять. Для жизни практически всё есть у нас, слава Тебе, Господи. Крыша над головой, продукты. Но окна надо поставить другие, чтобы поменьше слышимость была. Со временем и пол буду менять, потому что местами прогнил.
Пенсии Ромкиной нам хватает на жизнь. Думал летом бассейн сделать, потому что Ромке очень нравится, он от воды верещит, пищит и радуется. Но как-то пропустил момент, да и не было финансов. Раньше ему на памперсы тысячи полторы уходило, а сейчас прислали столько, что на год хватит. Так что меньше придётся тратиться.
Я сейчас отказался от газа, потому что его, как такового, здесь и нет. Газ идёт с воздухом, а выкидывать деньги на ветер как-то не сильно хочется. Поэтому у меня в доме печь. Зимой готовлю в печи и ею же отапливаю две наших комнаты.
Раньше стоял котёл, но с этими перебоями света надо покупать аккумуляторы. Есть бесперебойник для котла, но с ним свои сложности. А печь натопил, и она отдаёт тепло 10 часов.
Бог любит нас сильно, поэтому даёт всё для того, чтобы человек рай обрёл
Если с Богом жить, Господь даёт всё. И крепость, и силы. Что будем у Него просить непрестанно, то Он и даст.
Очень помогает чтение житий святых. Таких, как Пимен Многоболезненный, наш, Печерский. Как они боролись с болезнью, как крепились, молились. Тогда и самому становится легче — чувствуешь поддержку, потому что святые — наши друзья.
В молитве «Отче наш» мы говорим: «Да будет воля Твоя». Я прошу у Бога для сына, чтобы хотя бы у него ничего не болело. Для чего-то же Господь дал мне такого ребёнка. Может, для терпения, может, для смирения. Он любит нас сильно, поэтому даёт то, чтобы человек рай обрёл.
Понимаю, что здоровья, быть может, и не будет, но хотя бы чтоб Рома чувствовал себя хорошо. Потому что когда у него что-то болит, это самое худшее. Недавно пять дней он практически не спал и не ел. Стонет, стонет, а как ему помочь, даже и не придумаешь.
А так он на всё реагирует живо. Когда с ним разговариваешь, улыбается, начинает прыгать на спине. Может скривиться, если что-то не нравится. Я за столько лет уже выучил все его повадки, знаю что он любит и не любит.
Я понимаю, что меня ждёт
Я не знаю, как это — бояться будущего. За всё, что Господь даёт, слава Тебе, Господи! Но я понимаю, что меня ждёт.
Такие дети долго не живут. Один профессор в Киеве говорил, что не видел ни одного ребёнка, который бы до 27 лет дожил. А моему сыну 23 года. Врачи говорят, что это из-за надлежащего ухода. С другой стороны, не хочу даже думать, что будет дальше, потому что мозги сразу начинают плавиться.
Но ведь и со мной может что-нибудь случиться. Поэтому бережёшь иной раз и себя, десять раз подумаешь, прежде чем что-то сделать. Потому что я у Ромы один, никому он без меня не будет нужен.
Может, не в наших силах изменить всё, но в наших силах облегчить хоть что-то. Поэтому надо уповать, молиться Богу, чтобы Господь давал крепость и силы всё претерпеть и крест свой донести.
***
ОТ РЕДАКЦИИ. Ну что, поменяем Ромке окна? А может, уже заодно и пол?
Для тех, кто посчитает нужным помочь, оставляем здесь реквизиты отца Феодота.
Карта Приват: 5457082523667223
Ощадбанк: 5167803269813056
Качан Богдан Александрович (это ФИО о.Феодота в паспорте).
И помяните в своих молитвах без вести пропавшего Александра, тяжко болящего Романа и протоиерея Феодота.
