Долго я думала, прежде чем решилась об этом написать. Не хотелось выносить сор из избы, но, к сожалению, если ничего не рассказать, то ничего и не разрешится. Увы, в церковной жизни многое устроено так, что если ты попал в беду либо опалу, то остаёшься со своей бедой один на один.
Итак, начало истории
Мой супруг служит у престола уже 6 лет. Не так много, но и достаточно для некоторого опыта. Батюшка он добросовестный, прост в общении. Нареканий за это время он не имел. Служил в одном из соборов Запорожья штатным священником.
Он бы и продолжал служить, выполнять свои пастырские обязанности, если бы не начало боевых действий в 2022 году и усложнение военной обстановки вблизи нашего села, где мы жили всей семьей. Село Приморское находится в 30 км от Запорожья, но с другой стороны, в 18 км уже Васильевка, которая сейчас неподконтрольна Украине. Фронт от нас — в 5 км.
Село часто обстреливают, и в целом обстановка там крайне напряжённая.
Забегая наперёд, скажу, что уезжать мы очень не хотели, много было удерживающих факторов. Но уже когда заговорили об эвакуации семей с детьми в нашей школе, мы решились, что ради детей надо выезжать. Ещё скажу, что нам пришлось раздать множество наших животных, я рыдала бесконечно от этой неизбежности. Но это было необходимо в нашей ситуации, так как действовать надо было быстро, и документы на всех мы бы не успели оформить.
Благо, как раз наш добрый друг предложил помощь с жильём и обустройством в Германии. Оставалось дело за малым, как нам казалось: получить разрешение правящего архиерея митрополита Луки на выезд и ехать со спокойной душой, вывозить детей. На момент выезда у нас их было пятеро, младшей всего три месяца. Сейчас уже шестеро, младший недавно родился. Тем более и благочинный нас отпускал ввиду ситуации такой непростой.
Мой супруг идёт к архиерею с прошением отпустить его на такой выезд. В ответ:
— Я тебя отпустить не могу. Вывози семью и возвращайся.
— Как же моя жена справится с 5 детьми?!
— Справится.
Мой супруг был в шоке от услышанного. Ведь для любого родителя с большим количеством детей остаться одному с малышами — это очень большая нагрузка, особенно когда есть младенцы, детсадовцы, младшие школьники. А именно такая компания детей у нас и была.
Не имея помощи на постоянной основе извне, мы с мужем справлялись и справляемся сами. Но на тот момент так глобально о перспективах и изменениях мы не думали, и батюшка просто взял разрешение на двухнедельный отпуск для вывоза семьи. Он даже по наивности подумал, что владыка его отпустил, просто для пущей строгости сказал, что не отпускает, а на самом деле всё не так.
Забыла добавить, что когда владыке батюшка сказал, что мы выезжаем в эвакуацию, владыка предложил нам дом семьи, которая уехала. Но так как дом находится возле стратегического объекта, куда не раз прилетало, мы вынуждены были отказаться. Плюс, город тоже стали бомбить чаще. А ввиду накопленной усталости от войны, мы уже не могли согласиться на то, чтоб быть с детьми в областном центре, который точно так же страдает от бомб и ракет.
Немаловажным фактором стало и то, что у одного нашего ребёнка появилась седина. У других детей наблюдались другие психологические проблемы, о чём мы сообщили владыке. Но отказ от дома был воспринят как то, что мы носом воротим и хотим красивой жизни. Хотя нашу жизнь сложно назвать какой-то роскошной.
В общем, собрались мы и поехали в дальний путь
Ехали долго, около трёх суток. С детьми путешествовать очень непросто, поэтому поездка затянулась. По приезду нас встретили друзья, мы разместились у них, так как жильё для нашей семьи ещё надо было найти.
И тут мы уже стали понимать, что не всё так просто и быстро делается. Оформление документов, ожидание жилья и прочее заняло у нас в итоге три месяца. Так же, как и первые финансы на жизнь мы получили тоже спустя три месяца. В целом оформление всего заняло более полугода.
На тот момент, пока мы этот путь только начинали, батюшка честно написал архиерею, мол, благословите задержаться, мы никак в две недели не уложимся. Но ответ был непонятен, в стиле «ни да, ни нет». Мы его даже не поняли поначалу, так как были полностью поглощены нахлынувшими проблемами. Расплывчатый ответ владыки посчитали как его добро на то, чтоб задержаться, ведь иначе никак не получалось.
Проходит месяц нашего пребывания в Германии, мы понемногу начали отходить от постоянной тревоги и ожидания прилётов, как тут постиг новый удар: после звонка секретаря и обвинения, будто батюшка обманул владыку, из епархии присылают указ о запрете моего супруга в священнослужении по причине неявки из отпуска.
Разумеется, такого наша семья не ожидала. Это казалось настолько абсурдным, ведь никакого желания бросать священство мой муж не имел. Более того, он хотел вернуться и собирался это сделать, но, увидев реальность, с которой сталкиваются беженцы в чужой стране, понял, что здесь и сейчас он необходим.
Он и сослужил здесь в Германии на украинском приходе по приглашению местного батюшки. Возможность служить хотя бы иногда была отдушиной и утешением. Ведь на чужбине всё даётся непросто, а служба — словно напоминание о доме и вообще естественная потребность любого священника. А тут и этой возможности лишили.
Плюс, здесь много украинских беженцев, и из нашей епархии в том числе, которые нуждаются в духовном окормлении. В удручённом состоянии муж писал владыке о сложившейся ситуации с просьбой войти в положение — что невозможно сорваться вот так сразу, но тот был непреклонен и подводил к тому, что надо просто вернуться в епархию. Были приведены в пример донецкие батюшки, не оставившие свои приходы и так далее.
Никакие личные обстоятельства не принимались во внимание. Хотя любой здравомыслящий человек понимает, что оставить семью с таким количеством маленьких детей и неизвестно ещё на какой срок — это просто самоубийство этой семьи. И это не громкие слова, это грустная реальность нахождения в чужой стране. Думаю, любой, прошедший подобный путь, подтвердит, насколько непросто встроиться в новую действительность. Так что помимо военных действий дома, прилетела и «пуля» другого рода из родной епархии.
Было настолько горько, что не передать словами. И, к сожалению, наш печальный случай не единственный. Таких историй несколько в нашей епархии. Просто я имею моральное право говорить о нас.
Ещё хотелось заметить, что само прещение было составлено без указания вины, кроме как то, что батюшка не вернулся из отпуска (хотя он и не просил отпуск. Это единственное, что ему позволили. Так как из епархии и не отпускают никого), и без указания срока запрета.
Хочется задать вопрос: имеет ли право священник спасти свою семью?
Имеет ли право поступить в какой-то момент не по канонам (если говорить о покидании места служения по какой-то причине), а по совести? Ведь Церковь начинается с малой церкви, и кажется логичным спасти своё малое стадо от войны и нахлынувших сложностей здесь и сейчас в реальной жизни, а не сидя в тихих кабинетах.
Как можно говорить о братских взаимоотношениях между священниками, если из собратьев тебя не поддержит практически никто в сложившейся беде, а если на словах поддержит, то вслух не заступится? Даже больше, будут идти в ход фразы «сам виноват», «ну а что ты хотел», «владыка верно поступил», «сиди тихо, как-то образуется» и так далее.
Есть ли общность и отношения как в семье, если в свою защиту сказать нельзя абсолютно ничего? Почему тогда в целом Церковь ратует за многодетные семьи, а на деле, когда семья нуждается в помощи, её выкидывают вон? Ведь, по сути, от подобного жёсткого решения зависит жизнедеятельность семьи. Священник кормится от престола, а тут служить нельзя. Как согласуется заповедь о любви с такими действиями, если за все время военных действий епархия нашей семье не оказывала помощи? Я сейчас говорю не об обидах, а о фактах.
Какой смысл воевать против многодетного священника, лишать его возможности служить, если он и так уже находится в гораздо более ущемлённых условиях ввиду своего положения? Не секрет, что даже наше государство при всей его политике против Церкви, выпускало многодетных отцов на границе, так как многодетность считается уважительным фактором. В таких семьях зачастую мать в декретном отпуске, а отец обеспечивает всё остальное. Даже светское общество это понимает.
Абсолютно не хочется уходить в обвинения, но в данном случае у меня это просто крик души, так как вся эта история очень давит на нашу семью. Сейчас настолько тяжёлое время, вокруг смерть и разрушения, что рубить с плеча очень опасно. Можно стать эдаким вершителем судеб и зайти слишком далеко.
По-моему, лучше проявить милосердие, увидеть конкретного человека и его проблему и тем самым приобрести себе сокровище на небесах. Это куда важнее земной славы и почёта. А то выходит, что батюшка оказывается заложником чужих амбиций и безупречных рейтингов, и какая-то его реальная просьба, единственная даже, рушит фантомные замки из песка. Но мир поменялся, и следует принимать решения быстро.
Небольшое отступление
Пока мы жили в селе, с батюшкой связывались волонтёры и просили доставить в соседнее село, которое находится ещё в худшем положении, чем наше, лекарства, продукты и другие вещи. Он делал много таких «ходок», проезжал в серую зону на свой страх и риск. Вывез стариков из другого села, где прилетает постоянно. Даже пару раз удалось послужить литургию в местном монастыре, так как он остался без батюшки.
Потом уже пускать в село перестали, но гуманитарную миссию муж продолжал. Последний такой выезд был на Пасху 2023 года, когда силами прихожан епархии были собраны средства на куличи для стареньких жителей нашего и соседнего сёл. Освящали эти куличи прямо на машине волонтёров у двора нашего дома, а потом уже волонтёры развозили куличи людям.
Скажу, что такой пасхальной радости, какая была в тот момент, я не помню уже давно. Вокруг взрывы снарядов, а тут в таких полевых условиях, без великолепных хоров и служб, совершается Пасха! Этот момент я запомню на всю жизнь.
Это было в апреле, в начале мая мы уехали.
Почему я так подробно пишу. Уже находясь в Германии, мы узнали, что волонтёр Светлана, которая сотрудничала с батюшкой и участвовала в развозке куличей, попала под обстрел. Её сильно ранило, позже в больнице она скончалась. Это было большим потрясением для нас. Ведь батюшка очень тепло с ней общался, эта женщина была христианкой если не номинально, то по духу точно. До последнего оказывала помощь односельчанам.
Если бы батюшка продолжал эту миссию, рано или поздно тоже мог попасть или под обстрел, или как-то пострадать. Понятно, что на всё воля Божия, но он, как отец семейства, принял решение всё же выехать из опасной зоны на время активных обстрелов, хотя, как я уже упоминала, это было выстраданным решением, которое мы приняли с очень тяжёлым сердцем. Считаю, что, сделав такой выбор и не оставив нас одних наедине со всеми трудностями, он совершил героический поступок как истинный мужчина, отец и муж.
(Уточнение. На сейчас все публикации о гуманитарной миссии иерея Николая Сукача с сайта Запорожской епархии удалены, но остались скриншоты и перепечатки на других ресурсах.)
Я рассказываю это, чтобы было лучше видно картину мира, в котором мы жили, и с чем приходилось расставаться.
Ещё скажу, что нисколько не жалею о полуторагодовом проживании в прифронтовой зоне, ведь это прекрасный опыт. Так лучше понимаешь жизнь и ценишь её. Когда сидишь по три-четыре дня без света, воды, тепла, слушаешь звуки артиллерии, потом ценишь любую малость удобств и минимальный комфорт. А особенно тишину. Разумеется, это всё базовые потребности. Духовные всё же идут выше. Но и безопасность семьи с детьми также немаловажна.
Поэтому мне кажется, что простые священники и их начальство — это жители разных планет, и они не пересекаются. Речь, конечно, идёт не обо всех, просто мы столкнулись с таким отношением.
Не спорю, можно быть прекрасным администратором, говорить очень актуальные проповеди на злободневные темы, но при этом не видеть реальных проблем ни священства, ни паствы. Возможно ли так построить доверительные отношения?
Возвращаясь к вопросу о запрете
Всё более убеждаюсь в абсурдности и ошибочности такого решения. С тех пор прошло уже более года, а вопрос так и стоит и не движется ни в какую сторону. Более того, на все последующие просьбы быть услышанным архиерей ответил: прошу более меня не беспокоить.
Вот так и живём. Слава Богу, есть возможность причащаться, ходить на литургии. Храм находится неблизко, но он есть, и это большой плюс. Но в остальном вопрос не решается. Местный владыка говорит, что необходимо решить вопрос со своим архиереем, а потом уже говорить о служении в Германии. Но так как диалога нет и не намечается, остаётся уповать лишь на милость Божию и Его помощь в решении вопроса и снятия запрета.
Все, к кому мы обращались, в лучшем случае сочувствуют, в худшем — не понимают нас. Когда имеешь такого рода «волчий билет», то и смотрят на тебя как на волка. И это тоже тяготит. Разумеется, любой священник не хочет очутиться на таком месте и не хочет быть отступником, но когда тебя казнят внезапно, без рассмотрения твоей ситуации, это поневоле наводит на мысли об адекватности четвертующих.
Одним словом, оказавшись в такой западне, когда война с одной стороны, а непонимание и отстранённость начальствующих с другой, мы решили остановиться в достижении правды и просто жить, сохраняя жизни своих детей, раз уже Господь даровал такую возможность. Ведь одно дело — проявлять упорство, и совсем другое — когда не можешь повлиять на своё положение.
Нам, кроме Господа и помочь-то некому: все, к кому обращались за советом, не могли повлиять и разрешить сию проблему. Поэтому пока ожидаем каких-то перемен, молимся здесь в православном храме и надеемся на милость Божию.
Заглавное фото: правящий архиерей и матушка Светлана Сукач на открытии её авторской художественной выставки
