«Игорево стояние». Мэр Харькова Игорь Терехов — про ежедневные обстрелы города

С мэром Харькова Игорем Александровичем Тереховым впервые мы встретились на Афоне. Ну как встретились… Не на само́м, конечно же, Афоне — туда женщин не пускают, — а в статье.

В последнем номере нашего православного журнала для молодёжи «Отрок.UA», который до войны успел выйти 23 февраля, а из-за войны выходить перестал, в трогательном репортаже о своём первом посещении Святой Горы наш автор протоиерей Фёдор Воскобойников рассказал, как повстречал в одном из святогорских монастырей новоизбранного, на тот момент, мэра Харькова Игоря Александровича Терехова.

Сейчас часто приходится слышать, как иные христиане, оправдывающие войну, манипулируют словами Евангелия, вырывая их из контекста. Не противьтесь злому, не воздавайте злом за зло… Верующим будто намекают, что сражаться за свою землю — не совсем по-православному.

Все эти шесть месяцев Игорь Терехов стоит во главе обороняющегося Харькова. Мы спросили его, как он, верующий человек, воспринимает всё происходящее.

Не могут верующие люди позволять себе такое

— Игорь Александрович, как эта война для вас началась? Там, на Афоне, не было у вас предчувствия надвигающейся беды?

— Нет, не было такого. Я поехал на Афон сразу после завершения достаточно серьёзной для меня избирательной кампании. Начиная свой путь мэра, решил первым делом отправиться туда. И могу сказать, что нет, не ощущалось напряжения.

— Вы на Афоне часто бываете? Что вам там больше всего нравится?

— Для меня это святое место. Очень важное. Я до войны, конечно, старался с какой-то периодичностью, пока была возможность, туда приезжать.

Очень люблю Ватопед. Люблю скит святой Анны, Дохиар, Иверский монастырь. Ну и больше всего — восхождение на саму гору. Когда стоишь на вершине — это незабываемо.

Незабываемо общение со старцем Ефремом Ватопедским; когда на празднике торжественно выносят чудотворную икону Божией Матери «Скоропослушница». Много черпаешь для себя из общения с монахами — правильных жизненных вещей и правильных жизненных устоев.

— Какое место вера в Бога занимает в вашей жизни?

— Одно из самых главных.

— Как вы ощущаете, что она вам даёт?

— Прежде всего силы. И оптимизм, веру в будущее.

— Верующих людей некоторые считают безвольными и бесхребетными и говорят, что православие — это сплошное «терпи-смиряйся». Но мы видим, что Харьков с вами во главе не склоняет голову под страшными ежедневными обстрелами. Вообще вера в этой войне помогает вам или… мешает?

— А я похож на безвольного и бесхребетного?

Не только мне помогает вера. Очень много бойцов ВСУ и харьковчан верят в Господа Бога, и это придаёт им силы, уверенности. Я считаю, что это дело каждого и каждый определяет для себя сам, но мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей верили в Бога.

На самом деле в Евангелии вообще написано много всего того, что я считаю по жизни правильным: не убий, не укради, не прелюбодействуй и так далее. И каждый христианин по мере возможностей старается этому следовать.

Понятно, что сейчас идёт война и мы должны отстаивать целостность и независимость Украины и города Харькова, ведь наш город — форпост. Но тем не менее нужно читать Евангелие и стараться поступать так, как там написано.

— А как вы относитесь к тому, что на нашу страну напало государство, многие жители которого тоже верят в Бога? И крадут, убивают и прелюбодействуют те, кто тоже знают заповеди…

— Да креста на них нет! Ну в самом деле… Поймите, не могут верующие люди позволять себе такое.

Время подлёта ракет до города — 50 секунд

— Каким вы запомнили день 24 февраля?

— Меня разбудили громкие разрывы снарядов. Затем был огонь, который я видел в окне, когда били по объектам военной инфраструктуры и не только. Ну а потом начались телефонные звонки, и я понял, что это война.

— Что в те дни для вас было тяжелее всего?

— Что сразу же пошли обстрелы жилых районов и стали гибнуть люди.

Я говорил раньше и сейчас повторю: это же не война военных с военными! Это война российских агрессоров против нашего народа, нашей нации. Им неважно, сколько убитых. Главное — занять территорию и сказать: «Всё, это уже наше». А что дальше будет с территорией, с людьми, с нашими желаниями… Мы же не воспринимаем Россию, мы хотим жить в Украине.

99,9% харьковчан хотят жить в Украине. Вы приедьте в Харьков, спросите людей, вам сразу всё скажут. Как агрессоры расстреливают целые районы, бьют по жилым кварталам. Сколько мы сейчас видим убитых и раненых, а сколько из них детей… 150 тысяч человек лишились на сегодня своих квартир — и это только в Харькове!

Вы понимаете, что делается? И как харьковчане — русскоязычный город Харьков — после всего будут относиться к агрессорам? Они их проклинают.

А после всего, что делалось на оккупированных территориях, где находились русские войска, — как там убивали, мучили, насиловали девочек, издевались над мужчинами, пытали, потом закапывали, пытались скрыть преступления… Это же невозможно было себе представить. Какие-то нелюди, сатана ими управляет.

Не просто так кровью плакали берёзы

— До сих пор даже в Украине находятся люди, которые не верят в рассказы о зверствах россиян, считают это «преувеличением». И пребывают в уверенности, что в Харькове, Николаеве и других городах российская армия стреляет только по военным объектам.

— Пусть приедут к нам, пусть приедут в Бучу. Мы им покажем «преувеличение»…

— А страх у вас был?

— Только дураки не боятся.

— Чего лично вы боялись больше всего?

— Я очень не хотел, чтобы эта орда зашла в город. Не хотелось, чтобы мы не выдержали натиска, — это была бы катастрофа для города и для людей. Поэтому преклоняюсь перед нашими военными, которые отстаивали и отстаивают Харьков и нашу страну.

Нам нужно обязательно победить. Мы победим, я в этом уверен, потому что правда на нашей стороне.

— Очевидцы рассказывали, что русские войска в те дни были буквально в самом городе. Как всё же удалось их оттеснить?

— Да, они зашли с нескольких сторон — небольшие диверсионно-разведывательные группы, хорошо укомплектованные, на танках и БТР. Но наши бойцы и спецподразделения их уничтожили, а остальных вытеснили.

Знаете, на всё воля Божия, и конечно, нам помог Господь. Укрепил нас всех, наших военных. Ведь Бог одних делает слабее, других сильнее — тех, на чьей стороне правда. Вот и наших бойцов Он укрепил. От этого многое зависит.

— Агрессор утверждает, что своим «высокоточным оружием» бьёт только по военным объектам. Но обстрелы Харькова такие, что весь город превратился в один сплошной военный объект. Как вы оцениваете, что сейчас происходит с городом? Какая цель может быть у таких массированных обстрелов?

— Они бьют всюду и пытаются запугать харьковчан. Никаких военных объектов они не уничтожают, потому что в городе их фактически нет. Жилые дома, школы, детские садики, больницы, административные здания, котельные, трансформаторные подстанции — вот куда на самом деле летят их снаряды.

— От этих обстрелов нельзя защититься? ПВО тут не поможет?

—  Нельзя, потому что время долёта — порядка 50 секунд. 

И по поводу «высокоточного оружия». Может, оно у них и есть, но на сегодня в Харькове они применяют С-300 — переделанную ракету ПВО большой разрушительной силы. Применяют «Пионы», которые накрывают целые кварталы. И понятно, что гибнут люди, которые не имеют никакого отношения к военным. Речь вообще не идёт о военных объектах — это настоящий геноцид с первого дня войны.

Рано или поздно пелена спадёт

— В представлении многих людей мэр — это хозяйственник. Харьков буквально гремит на всю Украину — тем, что несмотря на обстрелы в городе ремонтируют дороги, сажают цветы, занимаются благоустройством. Как было принято решение действовать именно таким образом? В чём, на ваш взгляд, сейчас особенно нуждаются харьковчане?

— Война или не война, мы же не можем останавливаться в своём развитии. И город не может. То, что мы высаживаем цветы, строим новые дороги, подметаем улицы, разбираем завалы и уже частично приступили к восстановлению разрушенного жилья — так должно быть.

— Как проходит ваш день?

— Интенсивно.

— Во сколько начинается?

— Всё зависит от того, когда заканчиваются и начинаются обстрелы. Они сейчас изменили график: есть дневной обстрел, затем ближе к ночи, потом может быть с самого утра. У них режим сбился.

— А по храмам они зачем стреляют?

— Вы же понимаете, они хотят уничтожить всех нас. И наши храмы, и музеи, и нашу культуру, школы, детские садики, больницы. Они нелюди. Просто хотят всё сравнять с землёй.

https://dialogtut.online/strelyayut-tak-chto-16-%d1%8dtazhn%d1%8be-doma-kachayutsya-kak-derevya-ot-vetra/

Могу вам сказать больше. Если б они прошли Харьков, то сравняли бы его с землёй и пошли бы дальше. Киев, Днепр — было бы то же самое. Им человеческие жизни, инфраструктура вообще не важны.

— Тем, кто находится в оккупации, в Херсоне, например, говорят: «Ну, зато у вас не стреляют, а было бы как в Харькове…» Ваш город уже стал каким-то печальным символом ежедневных страданий и разрушений.

— Не знаю, что там говорят в Херсоне, но могу сказать, как говорят у нас в Харькове. Харьков — это была, есть и будет Украина. Ни о какой сдаче наших интересов и сдаче нашего города речь вообще не может идти.

У Харькова совершенно другой дух — дух противостояния этим варварам. Мы все вместе, и мы — харьковчане.

— Часто говорят, что мы сами в войне виноваты — мол, надо было с россиянами договариваться и мириться.

— Мы никому не угрожали. Мы жили мирной и спокойной жизнью. Или мы хотели с кем-то воевать? Нет, ни с кем не хотели. Или мы были недружелюбным народом? Нет, не были.

Или мы плохо относились к русским? Да нормально мы относились! С русскими, с европейцами, с американцами — со всеми мы хотели дружить. На нас взяли и напали, начали убивать наших людей, уничтожать наши города. О чём тут говорить?

— Ощущаете ли вы помощь духовенства? В чём, на ваш взгляд, сейчас должна заключаться поддержка Церкви обстреливаемому городу?

— Я благодарен за всю ту помощь, которую нам оказывают. Городу были переданы автомобили скорой, идёт определённая гуманитарная помощь от духовенства.

Духовенство сегодня должно вселять веру в людей, укреплять, поддерживать уверенность в нашей победе. Правда ведь на нашей стороне, поэтому все святые отцы должны занимать проукраинскую позицию, это очень важно. Люди же им доверяют.

— Вы, я, многие поколения выросли в стране, где царил культ мира. Я всем задаю этот вопрос — как война вообще оказалась возможной?

— А кто давал Российской Федерации право узурпировать победу во Второй мировой войне? Никто не давал. Сколько украинцев погибло? Территория Украины была почти полностью оккупирована, в отличие от нынешней Российской Федерации, у которой только 5% территории попало под оккупацию. Мы боролись, отстаивали свою землю слезами и кровью и отстояли её.

Нас «освободили» от всего, что было нам дорого

Помогали ли нам союзники? Конечно, помогали. Не открылся бы тогда второй фронт, извините, вряд ли бы была такая победа. Большая ошибка всех нас — имею в виду участников той войны — что мы не обращали внимания и дали возможность Российской Федерации узурпировать победу. Конечно, они этим воспользовались и в головах людей начали внедрять свои лукавые мысли.

Я уверен, рано или поздно эта пелена спадёт, люди поймут, что на самом деле творится, что натворили те, кто затеял эту войну, — и дадут этому оценку.

— Вы стали мэром в ноябре, а буквально через три месяца началась война. Не возникало у вас мыслей «как меня угораздило» — оказаться в такой ответственный момент на таком ответственном посту?

— На всё воля Божия. Можно я так отвечу?

Сейчас я молюсь о нашей скорейшей победе и чтобы погибло как можно меньше людей.