Мы думали, это будет разговор о ножницах, о страшных ранениях, о том, что происходит там, где сейчас в Украине больнее всего. Но у отца Иоасафа свой путь — в жизни, на войне и даже в интервью.
Почему наместник большого монастыря, убеждённый пацифист, видевший своими глазами войну в Ираке, вдруг влюбился в тактическую медицину и уехал на восток Украины служить раненым бойцам — читайте наш сегодняшний диалог.
Цей текст також є українською мовою.
О собеседнике: архимандрит Иоасаф (Перетятько) – наместник Спасо-Преображенского мужского монастыря в селе Нещеров (Киевская обл.), первый заместитель председателя Синодального отдела УПЦ по делам молодёжи, руководитель волонтёрского движения «Молодость не равнодушна!». Заместитель главного редактора православного журнала для молодёжи «Отрок UA» и православного семейного журнала «Фамилия». Автор и ведущий курсов для волонтёров, миссионерских курсов для духовенства. Бессменный ведущий «молодёжки» при Киевском Свято-Троицком Ионинском монастыре. Более 7 месяцев провёл в Ираке как офицер в составе украинского военного контингента. Кандидат психологических наук.
Я не пытаюсь выкручивать руки обстоятельствам
— Отец Иоасаф, в 2004 году вы 7 месяцев были капелланом миротворческого контингента в Ираке и вернулись оттуда убеждённым пацифистом. С начала полномасштабной войны активно помогаете фронту, собирая гуманитарную помощь.
И вдруг такая новость, что вы окончили курсы тактических медиков и отправляетесь в ротацию на две недели на восток Украины. Как человек, который делал в Instagram обзоры на антивоенные художественные фильмы и классическую литературу, вдруг взял в руки санитарские ножницы?
— Я продолжаю оставаться пацифистом и оружие в руки брать не собираюсь и не буду. Но каждый христианин — прежде всего миссионер. Именно христианство принесло в мир облегчение боли, надежду на мирное взаимодействие людей друг с другом. Причём взаимодействие не через вражду или ненависть, а через проявление любви, особенно к ближним. Господь в притчах постоянно говорит об этом. Помните, «Кто мой ближний?» — «Тот, кто находится рядом».
Рядом наши воины, которые попадают в тяжёлые условия, получают ранения. Поэтому ехать в самые горячие точки и помогать — это, я убеждён, прямая миссия христианина.
Здесь важен ещё такой момент: война ранит и тело, и душу. Но даже на войне можно нести свет Христов — через спасение жизни бойцов.
— Когда это понимание сформировалось у вас окончательно, и вы перешли от мыслей к делу?
— Я никогда не бегу впереди паровоза, не пытаюсь выкручивать руки обстоятельствам или себе. Когда Промысл Божий подсказывает идти в ту или иную сторону, начинаю двигаться в том направлении. Тут так и получилось.
Руководители фонда (Фонд поддержки защитников Украины имени Петра Калнышевского. — Прим.Ред.) рассказали, что у них создаётся подразделение тактических медиков. Ротация длилась месяц. К сожалению, я не мог на целый месяц оставить монастырь, потому что мои послушания и обязанности никто с меня не снимал.
Постепенно у фонда накапливался опыт, и ротация сократилась до двух недель. Это оптимальный срок, и я понял, что теперь смогу участвовать. Мы состыковались с руководителем фонда Вячеславом Яковенко, владыка Иона сказал, что здесь, в Нещерове, меня подстрахует. И я понял: раз так складывается, значит, Господь направляет в эту сторону. Прошёл обучение по курсу ILS (Immediate Life Support — неотложная медицинская помощь. — Прим.Ред.) и поехал на ротацию.
Уже находясь там, я увидел, насколько боевые медики необходимы. Поэтому по возвращении прошёл следующий курс по такмеду и опять уехал на восток. Почти три месяца братия в монастыре меня не видела. Но братия у нас понимающая и сочувствующая. Они за меня молились, пока я помогал в эвакуации раненых и выполнении других медицинских задач.
После праздника Троицы предстоит следующая ротация. Если всё одно к одному складывается, значит, надо ехать.
Да, Бог — Судия, но прежде всего Он — Отец
Я всегда говорю: надо присматриваться к жизни — что Господь нам предлагает, что Он нам даёт? Не стоит биться головой об стену, ломиться в закрытую дверь. Господь Сам откроет те двери, которые нужны для твоего духовного воспитания.
— Какое в наши годы духовное воспитание? Вы архимандрит, кандидат наук, наместник монастыря. Можно сказать, состоявшийся человек. Может, уже хватит воспитания, пора и плоды пожинать? Шучу, конечно, но всё же…
— Пожинать плоды будем после смерти. Сейчас нужно делать дело. А главное дело христианина — жить по Богу. У каждого из нас есть грехи, порой настолько неприглядные, что в них сложно самому себе признаваться.
Вместе с тем мне бы очень хотелось, чтобы наши, православные, люди понимали: да, Бог — Судия, но прежде всего Он — Отец. Он нас воспитывает всю жизнь. Он знает все наши страсти и страстишки, всё отлично видит, понимает, но в то же время Он нас и любит. А наша задача — любить Бога в ответ.
Мы не можем как отшельники уходить в пустыню, но для нас главное — в голове всегда держать мысль: «Я это делаю для Тебя, Господи, чтобы быть с Тобой. Я не умею жить духовной жизнью, у меня плохо получается. Но что могу, я делаю. Помоги мне, Господи!» И Господь говорит: «Иоасаф, раз уж ты не можешь спасаться как Мария Египетская, то зайди вот сюда и сюда, и вот здесь ещё обязательно побывай».
Духовный рост и духовное образование — процесс длиной всей нашей жизни. Через разные события мы очень много понимаем, осознаём.
Один из важных моментов, которые я осознал, это что помощь священника может быть не только словом, не только в роли капеллана, но и когда ты что-то делаешь своими руками: помогаешь, облегчаешь страдания людей. Задача тактического медика состоит даже не столько в облегчении страданий, сколько в прямом смысле слова сделать всё от тебя зависящее, чтобы человек дышал, чтобы человек жил. А это прямая функция любого христианина.
У каждого свой предел, но, как я уже говорил, Господь Сам нам открывает те или иные двери. Надо только внимательно смотреть, прислушиваться, и самое главное — не отказываться.
Я отказался ехать на месяц в ротацию и думал, что эти двери для меня закрылись. Ан нет, срок пребывания сократили до двух недель. Господь как будто спрашивает: «Месяц для тебя много? Хорошо, пусть будет две недели. Откажешься или нет?»
Это не угроза. Мол, если откажусь, Господь пошлёт те или иные испытания. Скорее, похоже на то, как нам родители в детстве говорили: «Чем быстрее уроки сделаешь, тем скорее пойдёшь гулять». Одни дети садились, интенсивно учились и реально раньше освобождались. А другие начинали всячески оттягивать домашние задания — то покушать, то попить. Таким образом сами у себя крали время.
Так и тут. Чем быстрее ты примешь решение и пойдёшь за Богом, тем скорее получишь результат. Так сказать, и уроки сделаешь, и больше времени на погулять останется.
Очень важно помнить, что Бог — наш Отец. Да, строгий, но, опять же, Его строгость — не прокурорская, а отцовская. В ней 99% любви и только 1% суровости.
Поэтому и в моём случае — как тут можно было отказаться?
— В чём заключается подготовка тактического медика?
— Это ужасно интересное дело. Потому что тактическая медицина ориентирована не столько на то, чтобы спасти здоровье, сколько чтобы сохранить жизнь. Соответственно, подготовка заключается в том, чтобы уметь максимально стабилизировать человека при тех ранениях, которые он получает. Чтобы он вовремя попал к хирургам в госпиталь.
— Сильно ваши ожидания от службы отличались от того, что вы увидели во время первой ротации? Что вы там увидели?
— Война и есть война. Она имеет свои нюансы. Когда-то один офицер сказал мне, что война — это тоже работа и к ней нужно относиться безэмоционально. То есть у тебя есть знания, и ты ими пользуешься. Поэтому не могу сказать, что были какие-то особые ожидания.
Когда я был в Ираке, в 2004 году, тактическая медицина, алгоритмы MARCH находились ещё только в зачаточном состоянии. Сейчас эта система продолжает отрабатываться, и, конечно, процент выживания раненых увеличился на порядок. Реально такмед спасает. Я влюбился в эту систему, в тактическую медицину, потому что любой человек, не обладая медицинскими знаниями, но получая те навыки, которые напрямую необходимы, становится важной составляющей в спасении жизней.
Я достаточно уважаю людей, чтобы не лезть к ним с проповедью
— Говорят, у вас странный позывной, который доставляет немало хлопот.
— Обыкновенный позывной. Может, потом заменю его, это же не на всю жизнь. Пока что позывной «Монах»: коротко и легко запоминается. По армейскому прошлому знаю, что это важно — чтобы можно было выговорить на одном дыхании.
— Наверняка все спрашивают, почему «Монах»?
— Спрашивают, но не сразу.
Когда приезжаешь в подразделение, первые несколько дней занимаешься эвакуацией раненых, оказываешь им помощь, работаешь с медиками. Люди видят, что ты, в общем-то, нормальный, к тому же любознательный. Я и в самом деле пытаюсь во всем докопаться до сути, мне надо узнать, почему так, а не иначе: что именно этот препарат делает, чем лучше рану обрабатывать сразу и впоследствии, почему важно это лекарство, а не другое.
Когда несколько дней поработали, раззнакомились, тогда начинают спрашивать: «А почему Монах?» — «Потому что я монах». — «Настоящий? Поп, что ли?» — «Ну да». — «И что, живёшь в монастыре?» — «Не просто живу, я там наместник». — «Да ладно!» — «А что вас удивляет?» — «Мы привыкли, что наместники ходят важно, чинно благословляют…»
А тут человек грязь вытирает, мусор выносит, кровь отмывает. Не чурается никакой работы. Первая реакция — это шок. Не обходится и без расспросов: «Почему в монастырь ушёл? А что такое эта твоя вера в Бога?»
Сразу объясняю: «Я приехал не проповедовать, а как тактический медик. Я ваш подчинённый и делаю только то, что вы говорите. Пускай моей проповедью будут мои действия и моя жизнь. Если спросите, буду отвечать, не спросите — не буду».
Это не просто моё глубокое убеждение, это момент моего восприятия мира и общества. Я достаточно уважаю людей, чтобы не лезть к ним в душу и не пытаться никому ничего доказывать.
Вы упомянули о возрасте, а я в моём возрасте понял одно — как в песне поётся: «Так оставьте ненужные споры, я себе уже всё доказал…» Хотите что-то узнать? Спрашивайте — отвечу, отмалчиваться не стану. Но первым начинать разговоры не собираюсь и тем более навязывать свою точку зрения не буду. Я уважаю каждого человека, независимо от его отношения к Богу.
— Ещё говорят, что у вас особенные ножницы и что это чуть ли не главный инструмент в вашей работе.
— Не самый, конечно, главный, но необходимый атрибут любого парамедика — чтобы быстро разрезать одежду и вещи, препятствующие осмотру раны и перевязке.
К сожалению, люди создают всё для уничтожения себе подобных, но в то же самое время я восхищаюсь человечеством, которое умеет создавать инструменты, спасающие жизнь. Как, например, накладывание турникета. Если не остановить кровотечение, в течение трёх минут человек умирает. Всего три минуты отделяют от жизни и смерти. И уметь наложить турникет за 30 секунд — значит спасти жизнь.
— В чём именно заключается ваша работа?
— Если в двух словах, то я должен стабилизировать состояние раненого бойца. Чтобы он продолжал жить. Чтобы не ухудшалось его самочувствие и его успели довезти туда, где есть профессиональные врачи и надлежащие для оказания помощи условия.
— Бывает, что не довозите?
— У меня, слава Богу, не было. Именно поэтому мы так активно собираем средства на эвакуационные автомобили и на броню для них, ведь износ транспорта в боевых условиях намного быстрее. Стараемся укомплектовать машину как можно лучше, чтобы вероятность довезти раненого была максимально высокой.
Давайте жить по святым отцам. А они учат, что чувства обманчивы
— Хорошо, первый раз вы поехали, ещё не полностью представляя, что это такое. С каким чувством отправлялись на вторую ротацию? А сейчас?
— Вот это главный момент: с каким чувством.
Правильный ответ — без всяких чувств. Это моя работа. Моё послушание. Это мой долг. Здесь не нужно ориентироваться на чувства.
Знаете, как бывает, когда говорят: «Я в этой церкви что-то чувствую, а в той ничего». Или: «Я перестал ходить в церковь, потому что перестал чувствовать».
Давайте жить по святым отцам. А они учат, что чувства обманчивы, что они самые большие предатели. Кстати, я сейчас прохожу тренинг для помощи людям с посттравматическим стрессовым расстройством и, слушая лекции, понимаю, что именно из-за чувств чаще всего происходит у человека ПТСР.
Если мы живём духовной жизнью, то учимся наши чувства подчинять уму. В каждом молитвослове написано: прежде молитвы постой немного, чтобы утихли все твои чувства. И обязательно надо вчитываться, вслушиваться в слова молитвы. То есть головой понимать, что ты сейчас читаешь. Концентрироваться на действии, не прислушиваясь к себе.
Молитва — это общение, диалог с Богом. Мы сейчас с вами разговариваем, вы задаёте вопросы, в этот момент вы же не отслеживаете свои эмоции? Они где-то на заднем плане, вы думаете только о том, интересна вам беседа или нет, сосредотачиваетесь на диалоге.
Все святые отцы на этом настаивали — слушай, вчитывайся, вдумывайся, сосредотачивайся на конкретной задаче в конкретном моменте. Если я веду машину, смотрю на дорогу: кто справа, кто слева. Если разговариваю, думаю о собеседнике. Если пишу, всё внимание на тексте. Если спасаю раненого, занимаюсь только им. Полностью в этот момент ты отключаешь чувства и эмоции. Иначе нельзя.
— Напоследок не могу не спросить. Наша Церковь столько всего делает, и мы стараемся об этом писать, освещать, пытаемся писать правду. Но в ответ идёт совершенно непропорциональная агрессия. Например, про вас точно скажут, что вы делаете это напоказ, про нас — что мы пишем о хороших людях, преследуя какую-то свою «тайную цель».
Как продолжать служить, несмотря на то, что это воспринимается неадекватно, а часто перевирается, используется в обвинениях против нас?
— Как в Евангелии. Здесь не может быть других ответов.
Просто делай своё дело вместе с Богом. Когда были гонения на христиан в первые века, что только про них ни рассказывали! Всякие небылицы.
Так же и мы. Нужно благодарить Бога, что Господь нас приблизил, в некотором роде, к первым христианам. Наш Блаженнейший постоянно говорит, что это хорошее время для духовного роста. Значит, надо расти. Читать жития, видеть, как было в ранние века, в недавнем большевистском прошлом, делать своё дело и быть со Христом.
Фото из личного архива архимандрита Иоасафа.
